Святослав Николаевич Фёдоров, прежде всего, для меня учитель. Учитель не только по профессии, учитель по жизни. Это не тот, который говорит: «Делайте так и делайте так». Рядом находясь с ним ты учишься. Всему. И общению с людьми, и с больным. И как вести совещание. Когда в 1998 г. он назначил меня своим заместителем, да, я училась этому тоже. Это учитель по жизни, по профессии, и вообще учитель.
Быть похожим на него - это невозможно. Он нестандартный, и каждый раз он разный, поэтому нет такого трафарета управленца, трафарета человека. Он непредсказуем. Даже в банальных случаях. Он неповторим.
Если ты приходил к нему с предложением, он очень внимательно слушал. Он вникал. И даже я иногда говорила: «Может быть я сейчас скажу глупость, Святослав Николаевич» А он говорил: «Говори». И или это действительно его не интересовало, у него становился скучным взгляд и ты понимал, что не стоит продолжать дальше. Или он тебя поддерживал и говорил: «Вперед, молодчинка!». Он видел людей, он чувствовал, когда человек одержим идеей, или желанием что-то сделать, он сам загорался, создавал все условия, чтобы человек осуществил эту цель. Если он видел, что цель достойная, естественно.
Вокруг него всегда собирались люди. Всегда, он никогда не был один. Особенно на съездах офтальмологов. Шел, конечно, оживленный большой разговор, и идеи его сыпались направо-налево. Мы потом говорили: «Ну Святослав Николаевич, что ж вы делаете? Что ж вы так разбрасываетесь идеями?» А он всегда смеялся в ответ: «Вы чего, говорит, боитесь. Во-первых, идей много, и на всех хватит. И на нас тоже. А во-вторых, они ж не все это смогут сделать.» Он был уверен только в нас. Что мы можем делать все. А мы его любили, мы ему верили. И мы готовы были на все, для того, чтобы достичь цели. Потому что это всегда была цель достойная.
Мне посчастливилось, я к нему пришла на работу в 1971 году, я сама к нему пришла. Не было ставки свободной. Но после беседы со мной он вдруг говорит: «А вы согласны поработать без оплаты один месяц? Я буду выбивать в Минздраве ставку.» Я говорю, конечно. Правда, проработала я без оплаты 3 месяца. Но ставку он выбил. А через 2 года он меня назначил заведовать отделением, в котором лежали его больные. Потом я ушла в отдел глаукомы, а потом я длительное время заведовала отделом, который курировал лично Святослав Николаевич. А в 1998 году он назначил меня своим замом. Вот, да, мне посчастливилось, я все время была как-то вот постоянно рядом с ним. Помню, мы открывали на Кубе офтальмологический центр, по приглашению Фиделя Кастро, он же посещал нас. Вот там как раз мы эту Линию прозрения тоже делали. И приехал Святослав Николаевич. В командировку, посмотреть, принимать, открывать. И Фидель Кастро предоставил ему возможность отдохнуть 2 дня на берегу океана с Ирэн Ефимовной. Предоставил ему там дачу. И он пригласил на эту дачу, мне посчастливилось, меня и Дину Иосифовну Иоффе. Я хорошо знала Святослава Николаевича по работе, более того, мне довелось даже однажды отдохнуть в одном санатории с ним и Ирэн Ефимовной. Вроде бы я его знала и вне работы. Но он открылся, какой он в семье. Это совершенно другой человек. Он такой теплый, заботливый. Внимательный. Ему все время хотело что-то сделать и он такой непритязательный. Такой легкий в быту. И эту сторону я открыла для себя, мне повезло.
Идеи его подчас казались фантастическими. Как правило даже. Я расскажу такой случай. Святослав Николаевич очень любил посещать какие-то учреждения, предприятия производственные. Фабрики, заводы. Очень с удовольствием встречался с рабочими. И никогда не приезжал, так называемый, пустой. На утренней конференции он нам рассказывал впечатления и всегда привозил идею. Идею, что надо нам взять из их организации труда, или еще что-то. И вот однажды он посетил птицефабрику и нам с таким упоением рассказывал, мы сидим, слушаем, и он говорит: «И нам тоже нужно организовать Фабрику прекрасных глаз. И начнем мы это с конвейера». С какого конвейера? Слушаем, ничего не понимаем. Рядом со мной сидела Дина Иосифовна Иоффе. Она долгое время была у него референтом, личным помощником. И она говорит: «Нель, мы с тобой уйдем на пенсию, когда все это будет» Но через два с половиной года мы сидели за конвейером и работали на нем. Вот что значит Святослав Николаевич.
У меня в ушах первое время, когда его не стало, не столько звучали его слова, сколько просто его голос. Его голос и его шаги, вот я прямо слышала очень длительное время. Он так говорил и каждая его фраза это какая-то аксиома, афоризм, как угодно, путевка в жизнь, это в зависимости от того, что он говорил.
МНТК живет. Это его дело живет. И не только потому, что достойное и хорошее. Это еще и потому, что мы очень верили Святославу Николаевичу, мы взяли в путевку в жизнь без него его принципы. И мы старались сохранить то, что было создано им. Потому что мы понимали, какое это детище государственного значения. Я думаю, мы это сохранили именно потому, что мы боролись за то, чтобы сохранить. Ну это было бы предательством по отношению к Святославу Николаевичу, не сохранить. Он так мечтал, о том, чтобы эти самые передовые идеи были во всех уголках нашей родины. А каким образом это можно было сделать? Только такой системой.
Возможно, сейчас он гордился бы тем, что мы сохранились и работаем. Что в нас сохранился Фёдоровский дух. Что мы продолжаем быть в числе передовых, лидерами. Он бы удивился, как усовершенствовалась технология, которую он начинал. Что в витреоретинальной хирургии 27 G, а он начинал с Ярослав Иосифовичем Глинчуком на самодельных инструментах, аппаратах. Он бы всему этому удивился и порадовался, но сказал бы: «Ребята, нельзя стоять на месте, это все хорошо, но надо вперед. Только вперед».
У меня отложилось, запомнилось его стремление, его желание, видеть нас не рабами. Он всегда говорил: «Вы не должны быть рабами. А вы рабы» - он нам говорил. Он стремился к тому, чтобы мы не были рабами сложившейся ситуации, рабами бюрократии. Он же борец. Он давал свою энергию. Ведь к нему приходили даже на беседы люди, которые не располагали симпатией к нему, но они уходили окрыленные от него. И с доверием уже к нему. Он заражал их своей энергией, он вокруг всех заражал, он не брал, он раздавал ее. Где он ее брал? Трудно сказать, где брал. Я думаю, это в какой-то степени генетика, наверное, играла роль. Почему-то мне кажется, что он похож на своего папу. Мне кажется так. И наверное, его жизнь, это все время - чего-то достичь. Ведь он чего-то достигал, чуть-чуть приостановился, и уже новая задача перед ним стояла.
Калужский офтальмолог пробежал московский марафон
